В роддоме плачущая мать,
На вид совсем ещё девчонка,
Кричала: «Я не буду брать,
Хочу оставить здесь ребёнка.
Я всё равно одна уйду.
Ну что вы от меня хотите?
К родителям я не пойду,
Отец убьёт меня, поймите!»
Она то плакала навзрыд,
То вдруг на всех кричать пыталась,
И криком прикрывая стыд,
С ребёнком навсегда прощалась.
Я был свидетелем случайным.
Жену в больнице навещал.
А тот конфликт необычайный
Хорошего не обещал.
Когда она за дверь шагнув,
Уйти пыталась от ребёнка,
Я крикнул руку протянув:
«Постой, безумная девчонка!
Остановись, возьми дитя,
Подумай — что ты совершаешь?
На миг свободу обретя —
Покой, навеки потеряешь.
Тебе сегодня тяжело,
Ты жизненной свободы хочешь.
И протестуешь всем назло,
А что ребёнку ты пророчишь?
Пророчишь серый детский дом,
И жизнь, как в старой жуткой сказке,
Ты убиваешь душу в нём,
Навек лишив любви и ласки».
Она как будто замерла.
Немного молча постояла
Обратно в кабинет вошла
И словно клятву повторяла:
«Прости, мой миленький, прости.
Прости кровиночка родная,
Что мамка подлая такая,
Хотела от тебя уйти».
И, оглянувшись на меня,
С какой-то новой, доброй силой,
Взяла на руки малыша —
И стала женственной и милой.
И я поверить захотел
В её намеренья благие,
Ведь женщин не таков удел —
Бросать детей.Они — другие.
Они готовы жизнь отдать
За жизнь детей, за их улыбки.
Святое это слово — мать,
И ей нельзя творить ошибки.
Их очень мало на земле,
Тех женщин, что детей бросают.
Затем всю жизнь живут во зле
И с этим грузом умирают.
Я заклинаю матерей,
И всех отцов я заклинаю:
«Не смейте оставлять детей! —
Их слёзы камень прожигают!»
